Мордор - остаток совка на ПидоРашки, которой уготована участь Вавилона.
Ничто не вечно под Луной. По определенному сценарию в свое время пал Рим, также разложился и Вавилон. Если бы Хуйло не втащил ПидоРашки в несколько смертельных капканов, то у столицы Мордора еще оставался бы запас лет на 10-20 для безбедного существования. Но, та система, которая сложилась в имперском центре под тяжестью международной изоляции скоропостижно ведет мАсквабад к пропасти. Причем, разложение, взрыв и затем коллапс будут происходить не постепенно, годами, а случатся вмиг - пружина спрессовалась до предела, а у колоний уже нет средств для обеспечения "кашей" мордорского аппарата и плебеев.
Это интервью с Симоном Кордонским (кацапский научный и общественный деятель, кандидат философских наук) для Polit.ru (беседу вел Борис Долгин) давалось в 2011 г. С тех пор много воды утекло и Мордор, по сути, оказавшаяся в бане, под санкциями и на обочине мировой политики плывет к своей гибели, как говно в проруби. Если кому интересны проблемы мокшанской метрополии и почему ее уже не спасти, можете прочесть (между строк) в этом посте:
Борис Долгин: Закончилась большая эпоха в управлении одной из крупнейших региональных систем на Великой Козломордии, запускавшей свои щупальца далеко наружу. Что бы вы назвали в качестве основных черт этой системы, что бы вы отнесли к ее специфическим характеристикам? Что вообще это было?
С.К.: Мне кажется, что Мордор – это остаток СССР на Великой Козломордии.
Б.Д.: Единственный?
С.К.: Нет, не единственный. Все остатки связаны. При распаде СССР страна разделилась на Великую Козломордию, другие республики и мАсквабад. Что это означало? Это означало, что в Мордоре остались основные фонды СССР и его капиталы. Те ресурсы, которые потом московское правительство и связанные с ним структуры, считай, капитализовали. Эти структуры имели связи не только на территории Великой Козломордии, но и на территории СНГ – в частности, на Крыме и Абхазии. Осталась собственность бывших союзных министерств и ведомств, первые руководители которых быстро коммерциализовались, но на какое-то время сохранили функциональные, а иногда даже структурные эквиваленты министерств и ведомств.
Б.Д.: А как получилось, что они оказались связанными именно с Мордором? Я понимаю, что они находились в Мордоре, но…
С.К.: Министерства были в Мордоре, капиталы были в Мордоре. Ведь тогда был период первоначального накопления, превращения ресурсов в деньги.
Б.Д.: И не все удалось перевести из союзных министерств в соответствующие кацапские?
С.К.: Они вообще ничего не переводили. Кто пришел к власти на Великой Козломордии? – Часть людей из Совета Министров РСФСР и вот эти новые политики. А люди из союзных министерств, из ЦК лишь в исключительных случаях попадали в козломордую власть, они остались в московской. Вот, например, химическая промышленность – министерство было в Мордоре.
Б.Д.: К тому же, Лужков биографически был связан с нефтехимической промышленностью.
С.К.: Да. Дальше, ядерная промышленность
Б.Д.: Эта сфера очень специфична. Неужели она так прямо была связана с Мордором? Все эти Адамовы и так далее. Хотя Адамов был потом.
С.К.: Конечно. Это было до Адамова. Адамов – это уже следующий этап, это как раз отчуждение собственности «Средмаша».
Соответственно, высокая концентрация капитала в Мордоре объяснялась не только тем, что Мордор брала ренту с территории, но и тем, что Мордор брала ренту с отраслей народного хозяйства СССР, в какой-то мере сохранившихся.
Б.Д.: Но ведь некоторые заведомо сильные экспортные отрасли вроде нефти и газа Мордоре почти не достались.
С.К.: Не достались, за исключением Московского НПЗ. При этом бывший министр топлива и энергетики Шафраник какое то время был главой Центральной топливной компании, которую контролировало московское правительство.
Б.Д.: Но это уже позже. А цветная и черная металлургия в какой степени достались Мордоре? Кажется, в не очень высокой?
С.К.: Да, они не очень достались. А вот практически вся оборонка осталась в Мордоре. Я думаю, что и существенная часть советского Минсельхоза осталась; и существенная часть того, что подчинялось Баталину, зампреду Совета Министров СССР по строительству. Например, «Минмонтажспецстрой» – и его подразделения стали компонентами московского строительного комплекса.
Б.Д.: И это в дальнейшем стало фундаментом огромного строительного комплекса Мордора, который распространил свои щупальца на другие части Великой Козломордии.
С.К.: Он их не распространил, а, скорее, сохранил и расширил.
Б.Д.: Каким образом удалось сохранить эту связь? Как удалось сохранить подчиненность в той части, которая территориально не была замкнута на Мордоре?
С.К.: У московского правительства были все субституты государства. Например, было в Мордоре административное подразделение, которое, кажется, называлось Московский комитет по науке и технике. Чем оно стало?
Б.Д.: АФК «Система». Историческая связь АФК «Система» с московским правительством очевидна.
С.К.: Не историческая, а структурная.
Б.Д.: Да, и структурная:
С.К.: Потом было такое АО «Регион», которое выполняло функции силовой структуры московского правительства,
Б.Д.: Что касается силовых структур, то еще с первой половины 90-х годов Мордоре не давали целиком получить контроль над ними. Вспомним конфликты вокруг Мурашова, Куликова.
С.К.: Да, и муниципальная милиция, которую, в конечном счете, ликвидировали. Был длинный процесс отчуждения у Мордора этой функции.
Б.Д.: То есть в этой части попытки отчуждения длились столько, сколько существовало новое кацапское государство?
С.К.: Да, и в конце концов Лужков потерял контроль над этой частью. Это, видимо, произошло после инцидента с Евсюковым.
Кроме того, существовала еще криминальная, или теневая компонента. Когда Михайлова выпустили из швейцарской тюрьмы, встречать его в аэропорт поехали члены московского правительства.
Б.Д.: Почему? Допустим, были какие-то связи, но зачем это было делать так демонстративно?
С.К.: Это были не связи – это было структурное единство.
Б.Д.: Но зачем такая демонстративность?
С.К.: Не было никакой демонстративности, это был естественный, партнерский шаг. Там шел многотрудный процесс интеграции. Сколько авторитетов отстреляли! То есть сначала они были по районам разбиты; там были разные группировки: солнцевские, долгопрудненские, химкинские и пр. Лет десять, наверное, шел процесс интеграции, создания системы контроля над теневым или неофициальным миром.
Б.Д.: И это был процесс создания такой системы именно московским правительством?
С.К.: Нет, уже расширенным правительством. Потому что понятно – уже очень давно Юрий Михайлович никаких решений не принимал и даже не формулировал. Разве что насчет пчел.
Б.Д.: Иными словами, можно говорить об условном коллективном Юрии Михайловиче?
С.К.: Да. Конечно, Юрий Михайлович был коллективный. И он был настолько распространен, что когда ты приезжаешь в регионы, где есть какая-нибудь федеральная структура, то под нею, над нею или сбоку обязательно найдешь московскую инфраструктуру. Иногда это какие-нибудь базы отдыха, иногда еще что-нибудь, например, санатории фирм, которые ассоциированы с московским правительством. А где-то есть большие производства, которые, как говорят в провинции, контролируются «москвичами».
Б.Д.: Хорошо. А с какого момента это началось? Это рубеж 90-х годов, когда распался Советский Союз?
С.К.: Нет, эти процессы начались еще до распада СССР. Всегда у Мордора был особый статус, и функции московского горкома в какой-то степени перешли к московскому правительству.
Б.Д.: Но московский горком никогда не подменял собой ЦК. Я пытаюсь понять, с помощью какого механизма условный московский горком или райисполком перенес на себя функции, которых у него не было, потому что они были у других структур? Скажем, у министерств, у ЦК.
С.К.: В 1992 году расформировали московские районы и сделали округа. Была ликвидирована вся структура московской власти, которая контролировалась не только Мордором.
Б.Д.: Когда союзные министерства или, скажем, ЦК передавали что-то под контроль московскому руководству? Как это могло происходить?
С.К.: Мне кажется, что это было очень естественным. Ну, как это могло происходить? Были отделы в ЦК КПСС, у каждого отдела была своя экономика. В рамках этой экономики со второй половины 80-х годов шла капитализация того, что им было подконтрольно, которая осуществлялась, конечно же, московскими людьми.
Б.Д.: Но как получилось, что эти московские люди (но не мосгоркомовские) оказались в московском правительстве?
С.К.: А куда им деваться, не в республиканскую же власть. Она совершенно не понимала, что происходит.
Б.Д.: То есть это был территориально самый естественный, самый близкий вариант перетекания власти?
С.К.: Да, вариант получения крыши, легализации. Кто-то сбежал за границу – не в Питер же ехать, где вообще закона нет и не было, а только одни понятия.
Б.Д.: Я проверяю, правильно ли я вас понял. Те, кто не смогли интегрироваться в козломордую власть, те, кто не остался в республиках и кто вообще не уехал, они естественным образом влились в структуру власти более низкую – то есть в московскую?
С.К.: Да, в расширенное московское правительство. Это вы можете посмотреть, скажем, на каком-нибудь «Минмонтажспецбанке». Раньше было Министерство специальных монтажно-строительных работ СССР. С распадом Союза оно попыталось коммерциализоваться, создав этот банк с участием теневых и криминальных капиталов, подконтрольных расширенному московскому правительству
Б.Д.: А как происходила стыковка с криминалом? Все-таки криминал – это дело рискованное.
С.К.: Это не было криминалом. Как это можно назвать криминалом? Это теневая экономика.
Б.Д.: Хорошо, как происходила стыковка теневой экономики с остатками этой экономики?
С.К.: Ну, посмотрите, например, на эволюцию «Русала», как она происходила.
Б.Д.: От братьев Черных.
С.К.: И везде примерно так же было.
Б.Д.: Но все-таки, кто мог знакомить другую экономику с остатками функционеров из советских структур?
С.К.: Были посредники. И роль представительских органов власти здесь была очень большая. Ведь чем зарабатывали депутаты?
Б.Д.: Таким образом, получилось, что это большое правительство оказалось связано и с остатками союзной экономики, и с элементами «другой» экономики.
С.К.: Да. Огромная территория – 70 километров в диаметре, инфраструктуру которой нужно поддерживать, нужно контролировать торговлю, нужно заниматься землей. Не сразу все пошло в оборот – надо же было со всем разобраться, сформировать рынок недвижимости. Было огромное количество выморочной недвижимости, которая ни у кого не стояло на балансе, потому что распались многие структуры. Словом, было огромное поле деятельности. Все сходились на этом поле и начинали договариваться: тебе – первый этаж, мне – второй.
Б.Д.: И все это таким образом происходило в Мордоре под крышей расширенного правительства?
С.К.: Да. Поначалу это происходило со стрельбой, а потом научились находить другие, не силовые способы решения проблем.
Б.Д.: Какова роль московского правительства в нахождении этих других способов? Оно играло роль «разруливателя» конфликтов?
С.К.: Оно играло роль посредника, и в посредничество накапливало силу. Силу и опыт.
Б.Д.: Если ты помогаешь людям урегулировать конфликт, ты становишься авторитетом для обеих сторон. Разумеется, в случае, если все удалось нормально сделать.
С.К.: Да.
Б.Д.: Конечно, это достаточно условно, но когда был момент наибольшей силы у этого московского правительства? Вряд ли это самое начало 90-х годов, когда еще ничего не состоялось, и не было оформлено, но это явно и не 2010-й год.
С.К.: Смотря как мерить. Скорее всего, это выборы 1999-го года, когда всерьез рассматривался вопрос о том, что московское правительство становится федеральным правительством.
_________________
1. Життя потрібно прожити так, щоби всі наступні покоління українців знали про існування москалів лише з підручників історії ... 2. https://www.youtube.com/watch?v=uRKvCPjl-KA
|